В апреле 2004 г. министром обороны Дональдом Рамсфельдом было объявлено, что США переходят к новой военной концепции, которая в его выступлении была обозначена формулой " 10 – 30 – 30" [3]. Суть концепции, основанной, в том числе, на опыте последней иракской кампании, и реализующей цели глобального американского доминирования, проста – после принятия политического решения американские войска в течение 10 дней должны выдвинуться в любую точку Земли, далее за 30 дней нанести поражение противнику, а в течение последующих 30 дней перегруппироваться и быть в полной готовности к переброске в любой другой регион планеты. Очевидно, что космические системы, в силу самой своей глобальности и постоянной готовности к применению, обеспечивают информационную подготовку любого театра военных действий, т.е. являются неотъемлемым и необходимым элементом - стержнем новой концепции (без таких систем она была бы просто невозможна).

Поэтому нельзя назвать случайным то обстоятельство, что из семи приоритетных направлений среднесрочной военно-бюджетной программы финансирования военного строительства США на 2004-2009 гг., представленной президентом Бушем в конгресс, четыре непосредственно связаны с использованием космических технологий и систем, а именно [4]:

Таким образом, можно утверждать, что в США уверены - тот, кто будет контролировать космическое пространство, а также доступ (это важно!) к космической информации, тот будет контролировать небо, море и сушу. И это сейчас, когда космические средства решают, по сути, только задачи различного вида информационного обеспечения военных действий. А насколько возрастет их боевой потенциал, когда они примут в них непосредственное участие? Возможно, не потребуется даже ничего и никуда перебрасывать.

А что на этот вызов может ответить другая “великая космическая держава” - Россия? Многие отечественные военные и технические специалисты зачастую сетуют по поводу растущего военно-технического отставания от США уже не на одно, а не несколько поколений систем вооружений и техники, в т. ч. и в такой высокотехнологичной области, как космическая. Однако, на первый взгляд, существующая российская военная орбитальная группировка весьма внушительна – в ней по состоянию на 21 января 2003 г. насчитывалось 61 КА при общем числе в 97 российских КА, находящихся на орбите. [5] То есть на момент начала иракской кампании она хоть и уступала по своей численности космической группировке войск коалиции, но всего лишь в 2 раза. Означает ли это, что ее военный потенциал также ниже лишь наполовину? Даже поверхностный анализ, не учитывающий сравнительные технические возможности российских и американских КА военного назначения, показывает, что это не так. Например, с 9 декабря 2003 г., когда прекратил свое существование КА широкополосной фоторазведки " Дон",  Россия не имеет своих спутников-шпионов [6]; последний отечественный метеорологический КА – " Метеор-3М", также фактически не работоспособен с декабря 2003 г., а запуск следующего состоится не ранее 2005 г., и то при условии регулярного финансирования [7]; широко рекламируемая российская навигационная система ГЛОНАСС, начало развертывания которой приходится на далекий уже 1982 год, до сих пор не функционирует в полном объеме и т. д. и т. п.

Интересно, что по поводу необходимости космических затрат в российском обществе достигнут широкий консенсус. Например, апрельский опрос ВЦИОМ показал, что население России, в подавляющем большинстве - 81 %, поддерживает выделение денег на космос, правда, на решение только прагматичных задач – повышения обороноспособности и развития науки и технологий [8].

Возможно, что понимается это и верховной властью страны. Так, на встрече в Кремле 27 апреля 2004 г. с руководством космической отрасли президент Путин сказал: "Космическая деятельность является одним из ключевых факторов развития, обеспечивает высокий статус России как страны передовых научных технологий и, безусловно, играет важнейшую роль в деле национальной безопасности, повышении конкурентоспособности страны. Географические и геополитические особенности России, ее огромная территория, большая протяженность границ, богатство ресурсов - все это требует как эффективного использования, так и наращивания нашего космического потенциала". Глава государства также отметил: " Космическая отрасль должна развиваться опережающими темпами, более того, она способна тянуть за собой и другие сектора экономики, стать инструментом решения многих насущных задач."

При этом президент признал: "Несмотря на ряд определенных позитивных сдвигов, до действительного успеха еще далековато. На наших глазах происходит бурный рост потребностей в использовании результатов космической деятельности, но очевидно и другое - мы не успеваем за этим спросом" [9].

У военных и гражданских чиновников, ответственных за положение в российском космосе, на такие упреки всегда есть готовый ответ – дайте нам столько же денег, сколько США тратят на космос, тогда и мы сделаем то же самое и даже лучше. При этом затраты на "военный" и "гражданский" космос нецелесообразно отделять друг от друга, и не только в силу закрытости военных статей и того, что эти средства, по сути, идут из "одного кармана" – государственного бюджета, а в первую очередь потому, что многие космические системы и технологии могут (и как будет показано далее, должны) иметь двойное назначение - решать как те, так и другие задачи. Наиболее известный пример – американская навигационная система GPS, информация от которой широко используется как американскими военными, так и гражданскими потребителями по всему миру. Другой, менее известный пример - метеоспутники МО США DMSP входят в единую, военную и гражданскую, Национальную оперативную полярную спутниковую систему по наблюдению за окружающей средой NPOESS [10].

На первый взгляд, российские чиновники правы - бюджет НАСА почти в 30 раз больше бюджета Российского авиационно-космического агентства (по основным разделам: № 24 "Исследование и использование космического пространства" и № 6 "Фундаментальные исследования и содействие НТП"). Практически то же соотношение между военными бюджетами США и России [11, 12]. (Оценить постатейное соотношение здесь не представляется возможным в силу закрытости российского военного бюджета.) Однако, если перейти от коммерческого курса "рубль-доллар" к курсу, поправленному на коэффициент покупательной способности рубля в военно-финансовой сфере [13], то эти разрывы необходимо уменьшить в 2-3 раза. А если учесть, что ВВП США и России соотносятся как 10 к 1 [14], то становится очевидным, что текущие затраты на космос не так далеки от тех, которые и может позволить себе Россия, исходя из своего нынешнего экономического состояния. Поэтому, поддерживая в целом увеличение доли государственных средств, выделяемых в такую высокотехнологичную и приоритетную отрасль, как космическая, попробуем провести мысленный эксперимент и, анализируя целесообразность и рациональность расходования уже имеющихся, пусть и ограниченных средств, понять, что бы страна получила, если бы, чисто гипотетически, американские космические бюджеты вдруг достались российским военным и гражданским чиновникам.

Очевидно, что в условиях недостаточного финансирования актуальность задачи оптимизации расходов только возрастает. При этом наиболее вероятно, что в этих случаях средства следует тратить не на глобальные и высокозатратные программы, а на задачи более простые, более прагматичные, более насущные (на это, собственно, и указывал президент), и решаемые, например, с помощью запуска одиночных КА, таких, как различные виды дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ), куда можно отнести и фоторазведку, и метеонаблюдения, и мониторинг окружающей среды, и т.д. Именно так и поступают все страны, только входящие в космический клуб, в первую очередь, обеспечивая наблюдение за своей территорией и территорией ближайших соседей. Россия, пусть и давно, и первой вышедшая в космос, здесь выбрала особый путь, – как отмечалось ранее, на настоящий момент в орбитальной группировке, состоящей из почти 100 КА [9], нет ни одного разведывательного или метеорологического аппарата. Последнее особенно удивительно для страны, находящейся в зоне рискованного земледелия, на огромной территории которой перманентно горят леса и затапливает целые города. В то же время в этом, как принято считать, заведомо дефицитном бюджете находятся немалые средства для ряда затратных программ, из которых выделим и проанализируем на целесообразность и эффективность только три, рассматриваемые многими как высокопрестижные и политически важные, обеспечивающие для России статус и "великой космической державы", и просто "сверхдержавы" - равного партнера для другой "сверхдержавы" США:

·        Международную космическую станцию (МКС);

·        Глобальную навигационную систему (ГЛОНАСС );

·        Систему предупреждения о ракетном нападении (СПРН).

Кстати, выбранные программы имеют, соответственно, гражданское, двойное и военное назначение, что позволяет провести анализ эффективности по всем трем направлениям использования космоса.

Так, на обеспечение функционирования МКС и связанных с ней полетов пилотируемых и грузовых кораблей в 2003 г. было истрачено 5.528 млрд. руб. или 37% от всего годового бюджета "Росавиакосмоса" (по статьям 24 и 6), а заявленные им потребности на 2003 г. были еще выше - 6800 млрд. руб. При этом все средства из дополнительных доходов бюджета в сумме 1500 млрд. руб., полученные "Росавиакосмосом" в 2003 г., были направлены исключительно на программу МКС. В 2004 г. на программу МКС планируется уже затратить 6.378 млрд. руб., или 38 % бюджета [12].

Совсем другая картина наблюдается в бюджете НАСА. Так, в ходе бюджетного процесса 2004 финансового года именно пилотируемый раздел, составляющий менее 10 % от бюджета НАСА, понес наибольшие потери – 270 млн. $, которые были в основном изъяты из темы МКС (200 млн. $) и перешли в раздел "Исследования, наука и астронавтика". При этом американские законодатели даже не поднимали вопрос о компенсации России хотя бы части расходов на обеспечение текущей эксплуатации МКС, увеличившихся в связи с прекращением полетов Space Shuttle. В результате Россия уже второй год, после гибели "Колумбии", будет нести эти расходы практически в одиночку. Другим и, по сути, главным результатом односторонних действий американской стороны стало то, что сейчас на МКС работают экипажи из двух человек, которые тратят на научные исследования не более 8% (!) своего времени - остальное уходит на поддержание себя и станции в работоспособном состоянии [11]. Таким образом, единственным новым знанием, получаемым с помощью МКС, окончательно стал опыт длительных космических полетов, приобретаемый за счет нашего небогатого российского бюджета богатыми американскими и европейскими партнерами - у России такой опыт есть и уже давно.

Следует, наконец, признать, что использование и исследование космоса - не синоним пилотируемой космонавтики. Действительно, национальные космические программы имеют десятки стран, а собственные программы по запуску космонавтов (астронавтов, тайконавтов) - только три. Чтобы не быть голословными, приведем мнение эксперта в этой области – доктора технических наук космонавта Константина Петровича Феоктистова, стоявшего у начала советской пилотируемой программы. В своем интервью радио " Эхо Москвы" на вопросы, что надо было делать со станцией "Мир" и стоило ли участвовать в программе МКС, он ответил следующее:

"…Если говорить о других расходах, заметных и всем видимых, расходы на участие по международной космической станции - совершенно дурацкое занятие, нам это совершенно не нужно. Весь опыт, инженерный опыт, который нужно было получить от работы в орбитальных станциях, мы получили. На всех наших станциях. Американцы этим занимаются понятно зачем, они тоже хотят получить свой собственный опыт. Нам это совершенно ни к чему. Другое дело, что выхода у нас не было. Какой бы идиот от имени нашей страны ни подписал какое-то соглашение с США, что мы в этом деле участвуем, так или иначе, какой бы он ни был, это от имени государства сделано и нам не остается ничего другого, как эти обязательства выполнять...Орбитальная станция - это не основное направление работы. …Главная дорога в космосе уже давно идет мимо пилотируемых полетов. Давно уже, несколько десятилетий …" [15].

Завершая тему, заметим, что, как показал уже упоминавшийся опрос ВЦИОМ, вопросы поддержания престижа страны в освоении космоса, ассоциируемые, как правило, с пилотируемыми, марсианскими и лунными программами, важны не более чем для 20 % россиян [8].

Нелегко складывается судьба и у российской (ранее советской) глобальной навигационной системы ГЛОНАСС. С момента запуска первого КА системы, состоявшегося 12 октября 1982 г., по настоящее время в рамках этой программы было проведено 32 пуска ракеты-носителя (РН) тяжелого класса "Протон" с разгонным блоком (РБ), в результате которых на орбиту было выведено 80 КА – из расчета один головной блок из трех КА ГЛОНАСС в каждом пуске за вычетом 10 макетов и потерь КА в результате двух аварий РБ. Кстати, напомним, что коммерческая стоимость одного запуска РН "Протон" с РБ сейчас составляет не менее 55 млн. $, а в конце 90-х годов, на пике спроса, она доходила и до 85 млн. $. К 1995 г. система была развернута до полного состава из 24 КА, но затем довольно быстро деградировала. Причиной этого было не только недостаточное финансирование - запуски не проводились в течение трех лет – с декабря 1995 года по декабрь 1998 года, а далее (и вплоть до настоящего времени) запускалось не более 3 КА ГЛОНАСС в год. В большей мере этой причиной стали низкая надежность самих навигационных спутников и слишком малое время их гарантированного активного существования – 3 года, что требовало для поддержания системы выводить в год по 8-10 КА. Для сравнения, в группировке GPS по состоянию на 31 декабря 2003 г. из 29 работающих - 24 основных и 5 резервных, КА – 15 были запущены до 1994 г., т.е. более десяти лет назад [16]. В результате таких действий, а скорее бездействия, все это время система ГЛОНАСС продолжала существовать, находясь в полусобранном состоянии - на настоящий момент в ней насчитывается не более 11 работающих аппаратов, т. е. менее половины от требуемого состава [17].

Поэтому, по сути, для восстановления - на тот момент в системе было всего 6 КА - и дальнейшего развития системы ГЛОНАСС 27 августа 2001 г. правительством России была утверждена одноименная Федеральная целевая программа (ФЦП) на 2002-2011 гг. [18]. Заметим, что ни до, ни после ни одна из российских космических систем не удостаивалась такого внимания со стороны руководства страны – даже разработка и сопровождение МКС не имели и не имеют своей ФЦП, а входят составной частью в общую Федеральную космическую программу. Особый статус системы, очевидно, обусловлен широчайшим спектром и важностью перспективных направлений использования навигационной информации – при организации воздушного движения, судовождении, управлении железнодорожным и автомобильным, в первую очередь, частным, транспортом, картографии, геологоразведки, помощи силам правопорядка и спасения (так, с 2007 г. в США наличие GPS-приемника в составе сотового телефона (!) станет обязательным, что связано с работой служб экстренной помощи [19]), и многое-многое другое. В военной области глобальные навигационные системы дают возможность всепогодного и круглосуточного применения высокоточного оружия на любой местности, навигации стратегических ракет, самолетов, кораблей и подводных лодок, определения параметров движения КА и т.д.

По-видимому, именно по этим соображениям отсутствие собственной, российской навигационной системы воспринималось и воспринимается руководством страны как признак зависимости национальной безопасности России от отношений с США, а в будущем, после развертывания европейской навигационной системы Galileo, и (или) с ЕС. Такие опасения, если рассматривать данную проблему изолированно от других геополитических и военно-технических обстоятельств, действительно оправданны – известно, что Министерство обороны США может не только выборочно отключить неугодных военных потребителей от секретного высокоточного навигационного сигнала, но и полностью заблокировать получение любой навигационной информации гражданскими пользователями на произвольно выбранной территории Земли.

Однако, идя на создание собственной навигационной системы, следует учитывать не только политические и военные риски, но и понимать, что такие глобальные космические системы заведомо дороги и на этапе развертывания, и на этапе эксплуатации. Например, стоимость создания европейской системы Galileo оценивается в 3.2 млрд. €, а затраты на ее последующую эксплуатацию составят не менее 220 млн. € в год. Затраты на американскую GPS еще выше – на 2005 финансовый год на эти цели в бюджете МО запланированы 583 млн. $ [20]. То есть нельзя считать случайным, что такие программы имеют (могут себе позволить иметь) только США и ЕС, производящие по 20% от мирового ВВП. Поэтому для России, имеющей ВВП на порядок меньший, первоочередным вопросом при создании (возрождении) собственной навигационной системы с очевидным двойным назначением должны были стать не ее технические характеристики, а поиск и реализация путей и способов привлечения внебюджетных средств, чтобы сделать программу не затратным, а коммерчески выгодным предприятием.

Для рассматриваемой российской ФЦП общие объемы финансирования на период 2002-2011 гг. скромнее американских и европейских - 23625 млн. руб., при этом 52% от этой суммы должно идти из госбюджета, а остальное - из внебюджетных средств, из которых большую часть - 81% - должно было привлечь Министерство транспорта (?). По расчетам, уже к 2011 г. бюджетные средства, вложенные в программу, должны будут окупиться, и далее система начнет приносить прибыль. При этом ФКЦ предусматривала, что полная работоспособность системы ГЛОНАСС будет восстановлена к 2006-2007 гг., для чего, в частности, планировалось к 2002 г. разработать модифицированный КА " Глонасс-М" со сроком службы 7 лет, а к 2005 г. - спутник следующего поколения " Глонасс-К" с гарантийным сроком уже 12 лет [18].

Считалось, что возрождаемый российский ГЛОНАСС  совместно с существующей американской GPS и перспективной европейской Galileo создадут единое мировое навигационное поле. А после подписания в 2000 г. соглашения о российско-китайском космическом сотрудничестве на период 2000-2003 гг. рядом официальных лиц, в частности, вице-премьером Ильей Клебановым и гендиректором Росавиакосмоса Юрием Коптевым, сообщалось о планах совместной с Китаем эксплуатации и, соответственно, финансирования системы ГЛОНАСС [21]. Несомненно, такое развитие событий не только бы подняло космический и политический престиж России, но и создавало бы реальные возможности для закрепления на этом важном и быстрорастущем сегменте рынка космических услуг.

Однако гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Прошло всего (или уже) 2,5 года после принятия ФЦП – можно подвести первые и, к сожалению, неутешительные итоги.  Восстановление группировки явно отстает от графика – так, в соответствии с ФЦП, в 2004 г. необходимо было вывести на орбиту 6 КА “Глонасс-М” [18], однако в утвержденном плане пусков на 2004 г. стоит запуск только одного блока из двух устаревших 3-летних КА “Глонасс” и одного 7-летнего КА “Глонасс-М” [22]. Таким образом, ввод системы в эксплуатацию, очевидно, отодвигается "вправо" - к 2008 г., а это уже прогнозируемый срок окончания развертывания конкурентной системы Galileo. Свое оправдание руководство "Росавиакосмоса" традиционно видит в столь же традиционном российском недофинансировании даже только что принятых программ, которое для ФЦП составило: в 2002 г. – ~440 млн. руб. или 22% от запланированного, в 2003 г. - ~660 млн. руб. или 30% [12]. Правда, остается неясной судьба средств на ФЦП, которые планировалось привлекать из внебюджетных источников, а это для периода 2002-2003 гг. почти 750 млн. руб. [18].

Но не это главное. Главное – не оправдались иллюзии о широкой международной поддержке и сотрудничестве при создании российской навигационной системы. Так, или в силу слабости российских позиций на переговорах, или по другим, неизвестным, политическим причинам (а это, несомненно, политическое решение), Китай больше привлекла европейская навигационная система Galileo, и 18 сентября 2003 г. Китай и ЕС достигли соглашения об участии Пекина в этом проекте, причем не только в части финансирования, но и в разработке технологий, производстве и сертификации спутникового оборудования, а также его продаже [21]. Теперь, по сути, последние надежды на международную кооперацию в программе ГЛОНАСС руководство "Росавиакосмоса" возлагает на сотрудничество с Индией [23]. Вопрос риторический, каким будет результат переговоров?

Завершающим и прощальным аккордом для планов создания конкурентоспособной  российской системы, вне зависимости от ее технических и потребительских достоинств, стало соглашение между США и Еврокомиссией ЕС, достигнутое 25 февраля 2004 г., по совместному использованию навигационных систем GPS и Galileo. Соглашение закрепляет применение единой частоты открытого навигационного сигнала, что позволит гражданским потребителям по всему миру использовать возможности обеих систем с помощью одного(!) приемника [24]. Здесь можно только отметить, что создание единого приемника для GPS и ГЛОНАСС технически невозможно в силу разных принципов модуляции навигационного сигнала.

Сошлемся на мнение специалиста – Сергея Миллера, президента Межрегиональной общественной организации содействия развитию рынка геоинформационных технологий и услуг, который на вопрос о перспективах коммерческого использования ГЛОНАСС ответил следующее [19]:

"Что касается ГЛОНАСС, то шанс, когда ее можно было сделать коммерчески эффективной, мы "проспали". Ввод в эксплуатацию Galileo (в 2008 г.) дополнительно к существующей группировке GPS делает совместную систему спутниковой навигации достаточной. Точность определения координат возрастает до 2-3 м в обычном режиме, такая точность уже избыточна.  Отечественная группировка будет просто лишней, так как не увеличит эффективность общей системы.

Коммерческая поддержка системы GPS осуществляется за счет поставщиков наземного оборудования, которые платят налоги (а не за счет Министерства транспорта!). По такому же принципу строится и Galileo. Коммерчески привлекательной ГЛОНАСС не станет, ее мы сможем использовать только в военных целях. Конечно, еще можно запретить использование на российской территории любых систем, кроме ГЛОНАСС. Но не думаю, что в эпоху глобализации они дадут ощутимый эффект, кроме того, для отечественных потребителей это будет явный проигрыш".

Из всего сказанного следует, что сейчас, через 3 года после принятия ФЦП, Россия снова стоит на распутье – что делать? На выбор, как всегда, три пути. Либо, не замечая очевидного, продолжать выполнение, и только за счет российского бюджета, ранее принятую ФЦП "ГЛОНАСС" , создавая систему, ставшую за это время неконкурентоспособной и коммерчески непривлекательной по сравнению с системами GPS и Galileo? Либо выбрать китайский вариант и принять долевое участие в европейской программе (в американский проект Россию, да и никого другого, конечно, не возьмут)? Либо переосмыслить задачу независимого навигационного обеспечения, исходя из реальных интересов и возможностей государства, накопленного, в том числе и негативного, опыта, и решить ее менее затратным способом, отказавшись, например, от идеи глобальности, и ограничившись территорией России?

Следующая рассматриваемая российская космическая программа - поддержание и развитие космического эшелона СПРН, носит уже ярко выраженный военный характер: с ее помощью военные должны обнаруживать пуски баллистических ракет различных классов и космических ракет-носителей, регистрировать проводимые ядерные взрывы, оценивать их характеристики и т.д. При этом, поскольку запуск баллистических ракет может происходить не только с территории вероятного противника, но и из акватории Мирового океана или с борта самолетов-носителей, то очевидно, что СПРН может быть эффективной тогда и только тогда, когда она обеспечивает непрерывный и глобальный обзор.

Как и любая другая глобальная система, СПРН является "дорогим удовольствием" для государства, которое решилось ею обладать. И если стоимость поддержания и развития космического эшелона российской СПРН является закрытой информацией, то совсем не секрет, что запуск одного КА американской СПРН DSP на РН Titan 4B обходится бюджету в 763 млн. $ [25], а только проектная стадия работы по созданию перспективной СПРН Space Based Infrared System (SBIRS) оценивается в  1млрд. $ [26]. Для сравнения, запуск навигационного КА GPS на РН Delta 2 стоит существенно меньше - ~105млн. $ [16].

Однако при такой высокой стоимости системы всегда будет оставаться актуальным вопрос: является ли ее наличие необходимым и эффективным элементом национальной безопасности данного государства? В условиях сегодняшних геополитических и военных приоритетов США ответ очевиден: существующая СПРН и тем более будущая, еще более масштабная, система на базе проекта SBIRS, которая включит в себя 4 КА на геостационарной, 2 КА на высокоэллиптической и 20-30 КА на низких орбитах [26], есть ключевой элемент создаваемой уже сейчас национальной ПРО.

Нужен ли космический сегмент СПРН России - вопрос открытый и дискутируемый. Не вдаваясь в особую полемику, лишь заметим, что сейчас, когда Россия не имеет планов создания собственной многоэшелонированной ПРО, американский вариант "на перспективу" для нее не актуален. Первоначальное же предназначение систем предупреждения, которые создавались и нами, и американцами в условиях глобального противостояния и стратегического паритета между СССР и США как один из неотъемлемых элементов стратегии "ответно-встречного удара", теперь, когда противостояния нет и паритет утрачен, также вызывает сомнение. Кроме того, космический сегмент российской СПРН уже много лет работает заведомо в неполном составе, и по этой причине имеет "разрывы" как во времени, так и по территориям обзора, которые невозможно "скрыть" от вероятного противника. В таких условиях целевая эффективность данной системы неотличима от нуля. Однако в российском руководстве, возможно, что со слов военных, сомнений меньше – во время посещения 05 апреля 2003 г. Владимиром Путиным штаба Космических войск " обновление (?) системы оповещения о ракетных и ядерных нападениях" было обозначено им как одно из трех приоритетных направлений развития этого рода Вооруженных сил [27].

Несмотря на придаваемое СПРН стратегически важное военное значение, реальное состояние соответствующих космических группировок США и России прямо противоположно. Так, запущенный 14 февраля 2004 г. КА DSP стал восьмым рабочим спутником СПРН США на геостационарной орбите, при этом некоторые действующие американские КА отработали по уже 4-5 гарантийных срока [25]. У России же из четырех КА СПРН, выведенных на ГСО за последние 10 лет, в работе остался лишь один, находящийся в полете с августа 2001 г. Остальные же, в т. ч. и последний, запущенный в апреле 2003 г., проработали соответственно 17, 2 и 4 месяца [28].

При этом анализ показывает, что американские и российские космические группировки СПРН отличаются не только боеготовностью, но и областью применения. Так, спутники DSP решают и целый ряд гражданских задач, т. е., по сути, эти сверхсекретные американские аппараты являются КА двойного назначения. Например, на них установлены датчики регистрации потоков заряженных частиц в магнитосфере Земли, информация с которых общедоступна для исследователей. Помимо этого, во второй половине 90-х годов был создан специальный исследовательский центр, функционирующей независимо от военного контура управления системой, но использующий информацию, получаемую со спецаппаратуры КА DSP, в том числе и со спутников, превысивших срок активного существования и переведенных с рабочей орбиты, для решения следующих сугубо гражданских и научных задач:

-           обнаружения и мониторинга пожаров;

-           обнаружения извержений и мониторинга вулканической деятельности;

-           регистрации объектов входящих в атмосферу Земли и т.д.

А так как возможности системы позволяют обновлять изображение Земли (вплоть до 80⁰ широты) каждые 10 сек., то запаздывание сигнала, например, о пожаре даже в густонаселенной местности США не превышает 15 мин. по сравнению со службой 911 [25]. В случае же лесного пожара сигнал с военного спутника может стать уже единственным источником информации.

Сведений о том, что информация с российских КА СПРН используется или планируется ее использование кем-либо еще, кроме военных, не обнаружено.

Последним примером такого прагматичного отношения к расходованию больших, но всегда ограниченных бюджетных средств стала история с завершением единственного(!) военно-технического проекта России и США в области космоса - RAMOS. В основу проекта, начало которого относится к 1997 г., был положен принцип стереоскопической многоспектральной съемки парой КА – российским и американским, одного и того же объекта, что позволило бы по мере накопления информации своевременно обнаруживать запуск любой ракеты по ее демаскирующим признакам, т.е. в дальнейшем использовать в будущих национальных системах СПРН и ПРО. Однако, не исключено, что США рассматривали данный проект как возможность открытым путем получить информацию о технологиях и характеристиках российской СПРН, а также как своего рода демпфер, смягчающий на первых порах для российской стороны политические последствия одностороннего выхода США из Договора по ПРО. Первоначально щедрые американские обещания, конечно, не оправдались - финансирование проекта американской стороной год от года уменьшалось: в бюджете 2003 г. это было 50.1 млн.$, в 2004 г. уже 29.6 млн.$, на 2005 г. не запланировано ничего, и проект официально закрыт по причине недостатка средств [29]. При этом общий бюджет Агентства по противоракетной обороне, ведущего проект RAMOS с американской стороны, на 2005 г. составит 9.2 млрд. $ [20]. Возможно, такая ситуация обусловлена тем, что к 2005 г. цель, которую ставили перед собой американцы в данном проекте, будет достигнута.

Таким образом, факты свидетельствуют об одном -  если бы случилось невероятное и российские чиновники получили бы в свое полное распоряжение многократно большие бюджетные средства, то, при нынешней архаичной системе принятия решений, в глубине которых припрятаны тектонические пласты несуразностей и расточительства, Россия, не имея необходимого, имела бы излишнее. Собственную космическую станцию с непонятными научными задачами, но размерами не меньшую, чем МКС; проект полета на Марс с неясными целями, но огромными планируемыми затратами; навигационную систему без единого коммерческого потребителя за пределами страны; полный функциональный набор глобальных космических систем исключительного военного назначения, призванных обеспечить решение российскими войсками поставленных задач в любой (зачем?) точке Земного шара, и другие, столь же "необходимые", но столь же неподъемные для страны программы. И при этом бы сохранялась нынешняя ситуация, когда не решаются самые насущные задачи, и Россия, например, оставалась последней европейской страной, которая собирает информацию со своих 5.5 тыс. наземных метеостанций самым дорогим и ненадежным способом - по телефону или телеграфу [7].

Все это Россия  бы несомненно получила, поскольку люди, требующие увеличения государственных затрат на космос, не учитывают (или сознательно не замечают) главного: у больших американских космических бюджетов, военного и гражданского, есть обратная сторона – механизмы и методы жесткого контроля общественности и руководства страны над концепциями развития, программами вооружений и финансовыми запросами, предельная транспарентность всей, в т. ч. военной, информации, широкое участие в выработке политики со стороны парламента и независимых, а не ведомственных (!), научных центров. Только в такой системе, когда космические - гражданские и военные - программы ежегодно, и каждый раз заново, проходят экзамен на "стоимость-эффективность", целесообразность, на соответствие передовой технологии и военным концепциям, на адекватность реальным, а не надуманным интересам безопасности и ресурсным возможностям государства, крупные ассигнования на космос возможны, потому что общество детально знает, зачем и на что будут истрачены эти средства.

Особо отметим момент про соответствие проводимой космической политики реальным, а не надуманным интересам страны. Так, интересно, что все три вышерассмотренные и ныне бюджетно-приоритетные космические программы – пилотируемая (МКС), ГЛОНАСС,  СПРН - были таковыми и во времена СССР. Прошло более 12 лет, как СССР нет - у нового государства, России, заведомо иные геополитические и, следовательно, военные задачи, иные - и, к сожалению, намного меньшие - экономические возможности, а приоритеты в космосе остались прежние. Вряд ли это свидетельствует о преемственности, скорее об инерции мышления, фантомных имперских болях и нежелании переосмыслить свое, новое место в глобальном высококонкурентном мире и бороться уже за него. Другими словами, вместо того, чтобы стать локомотивом высокотехнологичной отечественной промышленности, обеспечивающим ее коммерческую привлекательность и конкурентоспособность будущей России в целом, к чему, собственно, и призывает президент России В. Путин, российские космические программы могут стать ее тормозом.

Оставляя, однако, в стороне вопросы необходимости и неизбежности в России бюджетной и административной реформ, важно понять, что делать сейчас, когда разрыв в космических технологиях между Россией и США не только существует, но и продолжает возрастать. А такое развитие событий означает не только низкую конкурентоспособность гражданского российского космоса сегодня и в будущем, но и то, что российские системы и отдельные КА военного назначения вскоре утратят любую эффективность, что сделает затраты на их разработку и развертывание просто бессмысленными.

Действительно, реализуя свои технологические преимущества и финансовые возможности, США стремятся к тому, чтобы их превосходство в космосе стало не просто относительным, но и абсолютным. Так, в настоящее время ведется разработка ряда новых космических систем и технологий, среди которых [30]:

·        две "наступательные" системы, призванные препятствовать противнику использовать свои космические средства:

-           Counter Communications System CCS, предназначенная для разрушения систем спутниковой связи, командования и управления. Первые поставки намечены уже на 2004 г.

-           Counter Surveillance Reconnaissance System CSRS, имеющая целью нарушить возможности осуществлять прицеливание, оценку ущерба и получение информации с космических средств. Оперативные подразделения системы будут развернуты с 2007 г.

·               и одна “оборонительная” система - Rapid Attack Identification, Detection and Reporting System RAIDRS  с задачами быстрого обнаружения и оповещения о нападении на свои КА (т.е, по сути, НПРО для космоса). Стадия начальной готовности системы - 2008 г.

Если эти планы будут реализованы, и весь предшествующий опыт показывает, что они будут реализованы, то космос из сферы информационного обеспечения военных действий превратится в сферу противоборства, а в дальнейшем возможно, что и вооруженной борьбы: пока США не ставят перед собой таких задач, поскольку, очевидно, не видят второй стороны для такой борьбы. Следовательно, если российско-американский разрыв в космических технологиях не будет преодолен, то уже в ближайшее время использование в военных целях космических средств или информации из космоса для России, а также всех других государств, кроме США, станет условным (!), поскольку целиком будет зависеть от желания последней предоставлять или нет этим странам такую возможность.

Поэтому главной российской космической программой, по крайней мере, на ближайшее будущее, должна стать задача сокращения технологического разрыва с США, в том числе и области военных технологий. Ее решение видится в коренном пересмотре программ оборонного заказа, ускоренной коммерциализации космических программ и концентрации ресурсов на разработке новых опережающих технологий.

Для реализации программы опережающего развития необходимо принять ряд организационных и технических решений, в том числе:

1. Следует отказаться от всех действий и затрат по поддержанию морально и технически устаревших космических систем военного назначения, существующих зачастую со времен СССР. Следует отказаться от создания и полномасштабного развертывания новых космических систем, имеющих только и исключительно военное назначение, которые по причине недостаточного финансирования устарели еще на этапе своей длительной разработки, и потому заведомо не способны в будущем повысить эффективность российской военной космической группировки и Вооруженных сил в целом. При этом все высвободившиеся материальные, финансовые и интеллектуальные ресурсы необходимо сконцентрировать и направить на создание и отработку новых, более эффективных космических технологий военного назначения.

2. Следует отдать приоритет разработке и запуску КА двойного назначения. В связи с этим планы по сохранению до 2010 г. относительного числа КА двойного назначения на уровне 25% [5] следует признать недостаточными и не отвечающими интересам страны.

При разработке российских космических систем или отдельных КА, создаваемых на бюджетные деньги или на средства компаний с участием государства, следует в обязательном порядке предусматривать решение ими, дополнительно к основным, и военных задач, с возможным переходом уже к их преимущественному решению в угрожаемый период.

Разработка и запуск КА, имеющих исключительно военное назначение, может проводиться только в том случае, если будет показано, что никаким иным способом получить эту информацию или отработать новую технологию невозможно. Однако и здесь следует стремиться к созданию небольших экспериментальных КА, запускаемых более дешевыми носителями легкого класса.

3. Следует уделить максимальное внимание, используя в том числе и политические ресурсы, созданию совместных предприятий по продвижению на внешних рынках КА российского производства, как это уже имеет место для практически всех российских средств выведения. Так, маркетинг РН " Протон" и " Протон-М" на международном рынке осуществляет компания International Launch Services, созданная совместно с Lockheed Martin, а РН " Союз" – российско-европейская компания Старсем, и т.д.

Целью этого должно стать не только получение внебюджетных средств для ускоренного развития космических технологий, но и создание для российских производителей собственных устойчивых долговременных цепочек: "Заказчик (государство, частная компания) КА" – "Изготовитель КА" – "Изготовитель РН".

4. Следует использовать нынешний кризис на рынке запусков для целенаправленного расширения присутствия на нем российских производителей средств выведения, в том числе с той же целью создания и закрепления цепочек "Заказчик" – "Изготовитель КА" – "Изготовитель РН".

В ситуации, когда после эйфории конца 90-х годов из-за снижения спроса произошло  падение цен на запуск почти вдвое, российские средства выведения обладают высокой конкурентоспособностью, обусловленной сочетанием высокой надежности, более низкой удельной стоимости выведения полезных грузов на орбиту (не менее чем в 1.5 – 2 раза по сравнению с иностранными аналогами того же класса), разнообразия энергетических возможностей, развитой инфраструктуры космодромов, высокого темпа самих пусков (это может быть важным на этапе развертывания новых космических систем) и т.д. При этом следует исключить конкуренцию между различными российскими носителями на внешнем рынке.

5. Для реализации всех этих предложений следует функции Единого заказчика космической техники гражданского и двойного назначения передать в ведение Федерального космического агентства, созданного вместо "Росавиакосмоса". Это тем более оправданно, поскольку и большая часть сотрудников агентства, и его вновь назначенный руководитель в совсем недавнем прошлом являлись высокопоставленными военными.

Список использованных источников.

1.      “Новости космонавтики” (НК) № 10/2003 г. И. Черный “США обеспокоены китайскими планами”.

2.      “Коммерсант” от 25.05.1999 г. И. Сафронов “Успех войны на Балканах определялся в космосе”.

3.      “Defense News” от 12.04.2004 г.

4.      “Независимое военное обозрение” (НВО) № 15/2004 г. А. Горшков “Штаты наращивают военную мощь”.

5.      НК № 4/2003 г. А. Копик “Космические войска России”.

6.      НК № 2/2004 г. В. Мохов “Дон завершил полет”.

7.      “Известия” от 03 апреля 2004 г. С. Лесков “У России не осталось ни одного метеоспутника”.

8.      “Известия” от 12 апреля 2004 г. Г. Ильичев “На космос нам денег не жалко”.

9.       ИТАР-ТАСС 27.04.2004 г. “Путин выступил за наращивание космического потенциала России как локомотива всей экономики”

10.  НК № 12/2003 г. А. Копик “DMSP 5D-3 F16”.

11.  НК № 4/2004 г. П. Павельцев “О бюджете NASA на 2004г.”.

12.  НК № 2/2004 г. И. Лисов “Космический  бюджет России - 2004”.

13.  “Стратегическая стабильность” №3/2003 г. А. Арбатов “Иракский кризис в мировой политике: предыстория и перспективы”.

14.  “Известия” от 29.12.2003 г. “Экономика России в 2004 году. Внешние факторы”.

15.   Интервью К.П. Феоктистова радиостанции  “Эхо Москвы” от 12 апреля 2004 г.

16.  НК № 2/2004 г. А. Копик “Еще один орбитальный навигатор”.

17.  НК № 2/2004 г. И. Лисов “Первый “Глонасс - М” стартовал”.

18.  НК № 11/2001 г. И. Лисов “Федеральная целевая программа “Глобальная навигационная система”.

19.  НК № 4/2004 г. А. Копик “Состояние и перспективы отечественных рынков ДЗЗ и спутниковой навигации”.

20.  НК № 4/2004 г. П. Павельцев “К проекту военного бюджета США”.

21.  “Экспорт вооружений” № 5/2003г. К. Лантратов “Российский след в китайской космонавтике”.

22.  НК №1/2004 г. Ю. Журавин  “План российских запусков на 2004г.”.

23.  Пресс-конференция Ю. Коптева в редакции “МК” 29.01.2004 г.

24.  НК № 4/2004 г. А. Копик “Galileo и GPS будут работать на одних частотах”.

25.  НК №4/2004 г. В. Агапов “Орлиный глаз”.

26.  НК №11/2001 г. И. Мохов “Новые военные спутники США”.

27.  НК №6/2003 г. А. Копик “Владимир Путин посетил Штаб Космических войск”.

28.  НК №4/2004 г. И. Мохов “Космос-2397” ушел за горизонт”.

29.  НК №4/2004 г. Ю. Журавин “RAMOS закрыли”.

30.  НК № 5/2003 г. П. Павельцев “Готовятся обороняться и наступать”.

Автор: Андрей Ионин, независимый эксперт, Экспорт вооружений №3, 2004

Источник - http://gps.report.ru